Расовые отношения: социальный порядок тюрьмы:
Cred: Douglas Nyswonger aka Warren Borbeck, WhiteCar, MexicoUK, PENI forum, Larry Campbell & SADOC, @serpovqe.
Когда большинство людей думают о тюремных бандах, они представляют себе хаотичные группы жестоких расистов-головорезов. Мало кто думает о бандах как о сложных организациях (часто с тщательно продуманными письменными уставами), которые регулируют тюремный чёрный рынок, разрешают конфликты и стратегически балансируют между конкурирующими требованиями заключённых, членов банд и сотрудников исправительных учреждений. Банды формируются для поддержания порядка среди преступников, создавая альтернативные институты управления, способствующие незаконной деятельности. Последствия этих открытий выходят за рамки кажущегося иррациональным и зачастую трагичным общества заключённых. Они также показывают, как может возникнуть социальный и политический порядок в условиях, когда традиционные институты управления отсутствуют.
Тюремные банды стали ключевыми в социальной системе заключённых. «главари» управляют бандами и выдвигают требования к заключённым, которые с ними сотрудничают. Их решения влияют на повседневную жизнь заключённых неожиданным и важным образом. Например, понимание политики тюремных банд помогает объяснить широко распространённую сегодня расовую сегрегацию в тюрьмах. Несмотря на политику Департамента исправительных учреждений и реабилитации Калифорнии, направленную на полную расовую интеграцию, расовая принадлежность влияет почти на все аспекты социальной системы заключённых.
Белый заключённый, у которого брали интервью в тюрьме округа Лос-Анджелес, объясняет: «Я никогда не хотел участвовать в расовых проблемах. Когда я попал в тюрьму, я не ненавидел чернокожих. Я не ненавидел мексиканцев. Я не ненавидел индейцев. Я никого так не ненавидел. Но когда ты попадаешь в эти тюрьмы, к тому времени, как ты отсидишь десять лет, как я, если ты хотя бы наполовину в здравом уме, это чудо». Белый заключённый, сидящий за столом в одном из общежитий Сан-Квентина, объясняет расовую политику в отношении того, где можно сидеть: «Есть определённые расы, с которыми можно играть [в карты] прямо здесь [за этим столом]... Не спрашивайте меня почему. Но мы не можем играть с чернокожими. Меня бы избили. Из-за этого началась бы драка. Так уж устроено. Здесь больше расизма, чем в цивилизованном мире. И если вы не придёте с предубеждением, то можете уйти с предубеждением». Заключённым стригут волосы только представители их расы и только машинками, которыми не пользовались представители других рас. Белый заключённый в государственной тюрьме Пеликан-Бэй описывает обязательный характер сегрегации, объясняя: «Если я заговорю с чернокожим, у меня будут проблемы с моей собственной расой… Я вырос совершенно бесцветным, так что это большая перестройка, знаете ли, но так оно и есть.
Заключённый обязан защищать представителей своей расы, когда вспыхивает межрасовое насилие. Темнокожий заключённый описывает, что от него требуется: «Если это расовая ситуация, вы должны реагировать в соответствии со своей расовой принадлежностью. Если я стою рядом с этим человеком, и на него внезапно нападает другая расовая группа. Даже если я его не знаю, он чернокожий. Я обязан помочь этому человеку». Белый заключённый в тюрьме Фолсом вторит этому правилу: «Если это касается белых, то вы участвуете в этом. Если это касается белых и представителей другой расы или чего-то ещё, то вы должны быть частью этого. Если это что-то другое, я просто отворачиваюсь. Я даже не хочу это видеть». Если это «что-то белое», спор между белым заключённым и заключённым другой расы, то он обязан помочь белому заключённому. Заместитель начальника тюрьмы «Пеликан Бэй» дал показания о том, что заключённые группируются по расовому признаку во время вспышек насилия, потому что «иначе их, так сказать, наказала бы их собственная раса». Самоконтроль по расовому признаку широко распространён.
Заключённые быстро узнают о сегрегации, когда попадают в тюрьму, и им рассказывают об этом как сотрудники исправительного учреждения, так и члены банд. Сотрудник тюрьмы Сан-Квентин объясняет, что неопытных заключённых легко распознать. «Всегда можно заметить парня, который не привык к тюрьме, — новичка. Потому что он будет выходить. Он будет бродить. Он не будет ходить со своей группой. Он просто смотрит. И обычно происходит следующее: один из гангстеров подходит, хватает его, приводит к себе и объясняет правила. Говорит ему: «Это то, что ты должен делать, это то, где ты должен быть. Ты можешь общаться только со своими. Мы не хотим, чтобы ты разговаривал с людьми других рас. И это происходит очень быстро, очень быстро». Офицеры также рассказывают новым заключённым о сегрегации. Заключённый, отбывший пятилетний срок за нападение с применением смертоносного оружия, объясняет: «Я белый парень, поэтому в тюрьме я могу общаться только с белыми парнями. Надзиратели сказали мне, что я буду общаться только с белыми парнями. Я знал это ещё до того, как попал в тюрьму, но они мне тоже сказали. Один парень, белый парень, сразу подошёл ко мне и сказал, чтобы я держался скинхедов, и со мной всё будет в порядке. Я сделал татуировку, что-то про власть белых».
Участник банды Public Enemy #1 (PEN1) объясняет: «Когда я пришёл, другие ребята взяли меня под своё крыло. Они показали мне, куда идти и что делать… Большинство новичков не имеют ни малейшего представления, поэтому вы разговариваете со своими корешами [людьми из вашего округа], вы решаете, что делать. Это несложно».
Чтобы система общественной ответственности работала эффективно, заключённым нужно, чтобы вновь прибывшие интегрировались в существующие группы. Каждая раса ожидает, что другие группы будут обучать новых заключённых работе системы. Когда заключённые объединяются в группы, лидеры могут оказывать влияние на членов группы, чтобы ограничить деструктивное поведение. Когда это происходит, система работает хорошо, поэтому каждая группа хочет, чтобы другие информировали новых заключённых о том, как работает система. Белый заключённый, отсидевший десять лет за ограбление, жалуется: «Чёрные парни медленно обучали своих новичков». Когда они [белые заключённые] приходят, мы разговариваем с ними и наводим порядок. Мои ребята были начеку; нельзя было расслабляться и спускать это на тормозах. Мексиканцы знают, что к чему, и они были начеку, но с чернокожими парнями — совсем другая история. Мне пришлось несколько раз напомнить им, знаете ли: «У вас во дворе появился новичок» и тому подобное.
Насилие — важный механизм распределения ресурсов. Банды сражаются за такие простые вещи, как место, где можно посидеть во дворе тюрьмы, или за то, кто будет смотреть телевизор в определённое время. Бывший член банды объясняет, насколько ожесточёнными бывают эти сражения: «Если открывается новый двор, вы будете драться за площадку для гандбола, за столы… Если вы не северянин [Norteño] и окажетесь в этих районах, вас зарежут». Здесь совсем другой образ жизни. И иногда всё может усложниться». Другой заключённый объясняет, что у администрации мало власти над тем, что происходит во дворе: «Кто-то хочет контролировать эту баскетбольную площадку или ту баскетбольную площадку. Или эту скамью для жима лёжа или ту скамью для жима лёжа. Администрация не имеет к этому никакого отношения. Это между заключёнными, осуждёнными. Иногда можно договориться, уладить всё без насилия. Иногда приходится прибегать к насилию». Социолог Брайан Колвелл рассказывает о том, как белый заключённый описывает ссору, произошедшую из-за контроля над общим ресурсом. Белые заключённые были в союзе с латиноамериканцами с юга, и заключённый объясняет, что он подошёл к нескольким чернокожим заключённым, которые играли в шашки на скамейке для тренировок южан:
Я подошёл и сказал [тихим голосом]: «Извините, не могли бы вы оказать мне услугу. Это скамьи «южан» [латиноамериканцев из Южной Калифорнии]. Я знаю, что их сейчас здесь нет, но когда их нет, они становятся нашей [белой] ответственностью, и никто другой не должен ездить на них, когда их нет». Вы можете закончить свою игру, но когда вы закончите, я буду признателен, если вы перейдёте за другие столы, которые предназначены для игр. Они для этого и нужны. Они даже не посмотрели на меня, не проявили ко мне уважения, когда я с ними разговаривал. Один из них просто сказал: «Мы не сдвинемся с места и будем делать и то, и другое, белый мальчик». Ну, я поднял штангу; тогда я был слабее, поэтому сделал это недостаточно быстро, и он успел блокировать её рукой, когда я опускал её на него. Затем началось безумие. Вся сцена взорвалась. Бунт длился 30 минут, что для здешних бунтов очень долго.
Для банд важно контролировать эти общие зоны и ресурсы во дворе, потому что это место, где происходит много незаконных сделок. Офицер описывает время, которое заключённые проводят во дворе в Сан-Квентине: «Они там передают наркотики, они там передают информацию, есть приказы о том, кого нужно ударить, у кого должно быть оружие, у кого должны быть наркотики. И, знаете, это их время заниматься своими делами».
Одна из важнейших задач банд — разрешать конфликты между заключёнными, наиболее распространёнными причинами которых являются неуважение, споры из-за сделок с наркотиками и долгов по наркотикам, а также кражи. Главари следят за проблемами и работают над их решением, когда они возникают. Главарь — это, как правило, человек, который находится в заключении (часто в этом районе) относительно долгое время, знает учреждение, распространённые проблемы и обладает навыками, необходимыми для поддержания порядка. Бывший заключённый объясняет: «Стрелок — это тот, кто управляет всем отрядом или модулем. По сути, это люди, которые много знают о тюремном заключении, потому что они уже давно в тюрьме. Они управляют отрядом и секцией». Другой бывший заключённый описывает две основные функции стрелка: «Вот в чём дело: у вас есть такие старики, как я, которые уже давно в тюрьме, и у них есть стрелки, которые выполняют свою работу, поддерживают порядок и управляют происходящим». Вот почему у нас есть «стрелки» — когда пара идиотов ссорится во дворе, вместо того, чтобы позволить им поубивать друг друга, «стрелок» выходит и улаживает конфликт. Он разговаривает с этими парнями и выясняет, что произошло, кто что сделал, и всё очень просто.
Каждая банда несёт ответственность за действия своих членов, поэтому у них есть стимул следить за своими участниками, чтобы поддерживать свою коллективную репутацию. Взаимодействие с незнакомыми людьми из других банд возможно, потому что каждый заключённый знает, что репутация другой банды находится под угрозой, и каждая банда сталкивается с относительно небольшими издержками, требуя от своих участников хорошего поведения. Белый заключённый в тюрьме Фолсом объясняет, что если заключённый из вашего округа ведёт себя плохо, это плохо отражается на вас, поэтому вы — очевидный человек, который должен решить проблему. Он объясняет: «Например, если вы поймаете кого-то, кто был информатором в вашем округе, знаете ли, или растлителя малолетних или кого-то в этом роде, кого-то в вашей машине (это ваш округ)...Вы должны с этим разобраться. Кто-то должен с этим разобраться, иначе вся машина будет под угрозой. Вы знаете, что вся ваша машина будет под угрозой, знаете ли, из-за статуса (неудачника). Чтобы защитить свою репутацию, группы наказывают членов, которые нарушают правила социальной системы заключённых.
Если кто-то начинает создавать проблемы, стрелок может наказать его или заставить извиниться. Белый заключённый, отсидевший восемь лет за ограбление и нападение, объясняет, как банда следила за тем, чтобы белые заключённые не нарушали правила: «Я знал одного парня, который много болтал, создавал проблемы, обзывал людей и всё такое. Он называл этих мексиканцев кучкой жирных мокрушников. Он — шальная пуля, он создаст проблемы, понимаете, о чём я? Мы изо всех сил стараемся, чтобы это расовое дерьмо не выходило за рамки, а этот придурок создаёт проблемы, никто этого не хочет, поэтому нам пришлось его проучить. Мы поставили его на место, это было приказано сверху, этому придурку нужен урок». Чернокожий заключённый рассказывает о своём первоначальном удивлении по поводу того, что банды пресекают межрасовое насилие. После того, как он проявил неуважение к белому заключённому, «следующее, что я помню, — мне сказали, что я должен извиниться перед ним. Я должен взять себя в руки и разобраться со своим дерьмом. Сначала я подумал, что вы, должно быть, шутите. Я ни за что не скажу этому парню, что извиняюсь. Потом мне сказали, что у меня нет выбора. Таковы правила, ты делаешь то, что тебе говорят. Они очень хорошо аргументировали, почему я должен подчиниться. Ладно, я всё исправил». Заключённый из Северной Латинской Америки объясняет: «В целом мы уважаем другие группы. Нельзя проявлять неуважение или делать что-то… например, проявлять неуважение к тебе, чтобы просто вывести всех из себя. Если бы я просто сказал: «Да пошёл ты» — это бы не сошло с рук». Один из заключённых объясняет, как могут развиваться события, если заключённый чувствует, что к нему относятся неуважительно со стороны заключённого другой расы. Он идёт к парню, у которого больше власти или опыта в машине (группе). Затем они собираются и решают, какую дисциплину следует установить. Может быть, они заставят парня пробежать несколько кругов, [а не] ударят его ножом. Такое случается нечасто. Чтобы парня ударили ножом, это должно быть что-то серьёзное. Обычно это просто демонстрация. Для другой стороны. Они видят это и понимают, что у нас есть единство. Мы показываем всем, что идем ко дну вместе, и этот парень был наказан.
Белый заключённый, отсидевший шестнадцать месяцев по обвинению в хранении наркотиков, объясняет: «Если кто-то меня разозлит, ну, знаете, начнёт со мной ссориться, он должен будет ответить перед своим народом. Они решат, стоит ли из-за этого драться, понимаете? Если они решат, что он просто придурок и ему нужно извиниться передо мной за то, что он придурок, он скажет мне, что сожалеет. Вот как это обычно заканчивается. Ничего слишком драматичного. Один заключённый описывает процесс разрешения межгрупповых споров. Он объясняет, что представители других рас «не будут общаться с вами без причины, если только они не пытаются предотвратить проблемы. Нет сомнений в том, кто прав, а кто виноват. Какой-то парень начинает говорить: «Чувак, я этого не делал»; это как «Заткнись». Это не значит «Он лжёт». Потому что, во-первых, это видели другие люди. Люди будут говорить: «Да, мы видели, как он так поступил с этим белым парнем, проявил неуважение».
Другой заключённый описывает, как каждая группа следит за своими членами и наказывает их: «Нам нужно держать парней в узде. Если кто-то из наших парней вспыльчив или что-то в этом роде и постоянно несёт чушь, это может привести к проблемам для всех. Мы не хотим карантина, мы не хотим бунта, поэтому мне приходится наказывать своих парней, чтобы контролировать ситуацию в целом. Если кто-то из моих парней косячит, мы либо отдаём его другим парням, либо наказываем сами». Например, у меня был парень, который накопил большой долг за наркотики, он задолжал «Лесу» [банде скинхедов], и мне пришлось отдать его им. Они отвели его в камеру и как следует избили. Нам пришлось это сделать. Если бы мы этого не сделали, все бы начали драться, а это плохо для бизнеса и для нас.”
Чтобы незаконные рынки эффективно функционировали, должна существовать площадка, на которой заключённые могут разрешать коммерческие споры. Если заключённый должен кому-то денег, кредитор может обратиться за помощью к своей банде, чтобы получить долг.
Член банды PEN1 рассказывает, как они работали вместе: «Мой лидер сказал мне поговорить с их лейтенантом и установить правила. На самом деле здесь нет никаких проблем, и никто не нападает на меня или что-то в этом роде. Было бы намного хуже, если бы я не знал, что происходит с братьями, понимаете? Нам нужно поговорить». Я помню, как однажды цветные ребята задолжали нам денег, и я подошёл к их парням и сказал: «Эй, чувак, я хочу работать с вами, но я не придурок, вам нужно заплатить». Они были совершенно спокойны, их парень сказал: «Всё в порядке, чувак, я понимаю, мы поговорим с парнями». Что-то в этом роде. Должен вам сказать, я не люблю чернокожих; я знаю, что это не круто, но они мне не нравятся. Это не значит, что я не буду с ними разговаривать. Если придёт время и они будут должны мне денег, они заплатят, если я объясню, что это касается бизнеса. Все с этим согласны». Несмотря на то, что заключённые делятся на расы, делают расистские татуировки и открыто выражают свою ненависть к другим, они работают вместе, чтобы установить порядок и получать прибыль от торговли. Когда есть возможность заработать, люди находят способы преодолеть предрассудки.
Банды не всегда заставляют своих членов поступать правильно, и споры всё равно случаются. Один белый заключённый описывает такой случай: «Я подрался с этим парнем; он был должен мне денег. Я сказал его парням, что им нужно поговорить с ним, а они такие: «Что мы можем с этим сделать?» Это значит, что я должен сам пойти и забрать деньги. Я пошёл поговорить с ним, а он плюнул в меня. Какого чёрта? Я не собирался его бить, но теперь мне приходится это делать из принципа… Если бы он был нормальным, ничего бы не случилось. Вместо этого он ведёт себя как полный придурок и плюёт в меня. Кто так делает? Нам что, по десять лет?
Как правило, банды должны санкционировать применение насилия, потому что спонтанное, незапланированное насилие создаёт проблемы для других заключённых. Заключённый, отсидевший восемь лет за непредумышленное убийство, объясняет: «Вы можете поговорить с лидерами, если хотите подраться, это нормально, но вы не можете просто наброситься на парня во дворе...Охранники заметят, что что-то не так, и начнут следить за нами...вы начинаете избивать другого парня, и теперь все вовлечены, и это беспорядок. Так что я говорю: послушай, поговори с лидерами, узнай, разрешат ли они тебе прикончить этого парня в безлюдном месте или в их камере. Не стоит поднимать шум из-за этого дерьма, верно? Не нужно вызывать полицию из-за обзывательств. Мы можем сами с этим разобраться.
Публичные акты насилия привлекают внимание персонала, что мешает заключённым заниматься контрабандой. У лидеров банд, стремящихся к прибыли, есть стимул контролировать насилие. Заключённый, отсидевший четыре года, описывает, как правила для заключённых определяют, когда и где допустимо насилие: «У вас есть официальные правила, запрещающие выходить за пределы территории и тому подобное, но есть правила во дворе и в камере. Мы знали, когда можно драться, а когда нельзя. Знаете, в тюрьме бывают бунты, но они запланированы, и мы знаем, когда нужно отступить. Поначалу ты путаешься во всех правилах, но чем дольше ты там находишься, тем легче становится. Сначала я часто дрался, потому что какой-нибудь парень смотрел на меня сверху вниз или говорил со мной по-свински; потом я выучил правила и знал, когда можно не обращать внимания на дерьмо, а когда нужно быть начеку. Чем дольше ты там находишься, тем легче становится. Нужно просто научиться понимать, когда и где можно действовать.
Банды устанавливают правила, чтобы контролировать своих людей и стимулировать рыночную активность, но заключённые дерутся, наносят ножевые ранения и убивают друг друга из-за разногласий. Насилие создаёт проблемы для участников рынка, особенно когда оно происходит на публике. После беспорядков власти переводят заключённых на изменённый режим, в том числе, возможно, на полную изоляцию. Без доступа к основной массе заключённых наркоторговцы из банд не могут вести бизнес, а заключённые не могут проводить время на свободе. Бывший заключённый сетует на негативные последствия карантина: «Ну, мы не участвуем в бунтах и тому подобном, если только это не обязательно, это слишком опасно. Мы окажемся в карантине, а это отстой, и людей будут убивать и тому подобное. Если я окажусь в карантине, то не буду работать. В тюрьме можно сколотить неплохое состояние, и те, кто отдаёт приказы, ненавидят карантин». Чернокожий заключённый объясняет, что стрелки старались избегать карантина, потому что «банды не могут продавать свои вещи, наркотики и прочее. Они не хотят карантина, это правда… Начальство злится, если объявляют карантин и мы не можем гулять во дворе, я ненавидел это…Лучше вести себя сдержанно. Никому не нужны беспорядки».
Когда банды решают, что насилие необходимо, они организуют его так, чтобы оно было менее разрушительным и заметным. Чтобы уладить мелкие споры, заключённые часто дерутся в камере. Один бывший заключённый объясняет: «Если кто-то оскорбляет меня или забирает мои вещи, то лидеры говорят нам, чтобы мы разобрались с этим в камере. Мы деремся и решаем проблемы.» Другой объясняет, что драки в камере позволяют заключённым избежать официальных выговоров: «Мы часто деремся в камере. Я могу с кем-то поругаться, кто-то может меня разозлить, и мы уходим в камеру и дерёмся там. Никто нас не видит, и нас не штрафуют». Один из членов банды утверждает, что «лидеры контролируют большинство проблем и поддерживают порядок. Это не то, что показывают по телевизору, мы почти никогда не дерёмся. Мы контролируем двор и держим парней в узде».
Латиноамериканский заключённый, отсидевший шесть лет за ограбление и нападение, объясняет двойственную природу тюремных банд: «Парни в тюрьме следуют правилам, а это значит, что ты работаешь со своими парнями и делаешь то, что они говорят. Послушайте, банды, без сомнения, создают много проблем. Но дело в том, что они также решают проблемы. Вам нужна структура, и вам нужен кто-то, кто будет организовывать бизнес, чтобы у банд были свои правила. Ты не влезаешь в долги из-за наркотиков, не начинаешь драку во дворе и всё такое. Банды — это проблема, но мы следим за делами... копы распускают банды, если возникает серьёзная проблема, так что мы держимся особняком и занимаемся своими делами». Возможность получать незаконную прибыль побуждает жестоких преступников поддерживать порядок за решёткой. Тюремным бандам выгодно обеспечивать порядок.
Банды создают механизмы для сбора и распространения информации о людях в тюрьме. Заключённым относительно легко узнать о криминальном прошлом новичка. Один из способов — просто попросить нового заключённого показать его документы, в которых указаны преступления, за которые он был осуждён. Если новый заключённый не показывает свои документы, это означает, что ему есть что скрывать. Переезд в новое учреждение не обязательно даст заключённому возможность начать всё с чистого листа, потому что переписка между заключёнными позволяет людям сообщать другим о статусе вновь прибывшего. Заключённый также может попросить кого-то на воле получить доступ к уголовному делу заключённого на юридических сайтах, таких как PACER или Westlaw, а затем отправить по почте копии или краткие изложения результатов. В Калифорнии запрещённые мобильные телефоны даже позволяют заключённым получить доступ к базе данных «Закон Меган», чтобы узнать, кто из заключённых является сексуальным преступником. На самом деле, сам факт перевода в новую тюрьму даёт некоторую информацию об заключённом, поскольку указывает на то, что в предыдущей тюрьме у него были конфликты. Один заключённый объясняет, почему он так решил, когда у него возникли подозрения, что новоприбывший (который не показал свои документы) был растлителем малолетних: «Он был переведён, а это уже тревожный сигнал, но если он был переведён без документов, то он точно нечист на руку. Поэтому я просто сказал ему: «Хорошо, это круто, увидимся позже». Я не задавал вопросов, в тот момент мы не задавали вопросов. Потом я уточнил у своих людей, и они сказали, что его нужно прикончить». Трое из нас выведут его в слепую зону». Сообщается, что сотрудники в некоторой степени помогают заключённым выявлять сексуальных преступников, и один из заключённых утверждает: «Надзиратели говорят нам, что они тоже ненавидят этих парней».
«Смотрящие» знакомят новых заключённых с правилами тюремного двора и рассылают письменные сообщения для сбора информации. «Смотрящий» часто отправляет новому заключённому записку с опросником для прибывших в тюрьму. Типичная записка может содержать семь вопросов (так называемые «семь на семь»). Он запросит имя, прозвище, дату рождения, район, из которого он родом, когда и где он был заключён под стражу, обвинения и правонарушения, а также его ранг, если таковой имеется, в тюрьме и уличных бандах. На уровне окружных тюрем эти анкеты, как правило, короче, потому что заключённые проводят там меньше времени, контингент более нестабилен, а социальные сети, в которых они состояли до заключения, предоставляют больше информации. В тюрьмах штатов банды используют более длинные анкеты и более подробно расспрашивают о прошлом нового заключённого. Например, в более длинной анкете («сорок на сорок») в Сан-Квентине спрашивалось, служили ли когда-либо члены семьи заключённого в правоохранительных органах, обучался ли он каким-либо боевым искусствам, есть ли у него родственники в тюрьме и готов ли он работать на банду. При переводе в новую тюрьму член банды мог передать записку от главаря своей старой тюрьмы главарю новой тюрьмы, чтобы укрепить свою репутацию в новом учреждении. Например, в правилах, регулирующих жизнь заключённых в Северной Америке, говорится: «Лейтенант обязан сообщить капитану об отъезде своих солдат, чтобы об этом могла узнать семья из другого полка». Другими словами, посыльный предупреждает начальника новой тюрьмы о том, что вновь прибывший — надёжный заключённый с хорошей репутацией.
Правила для заключённых обеспечивают доступ к ресурсам, необходимым в каждый конкретный день. Один из заключённых объясняет: «Существует множество правил о том, кто первым подходит к еде и кто первым включает телевизор. Если вы соблюдаете все эти правила, то в итоге получаете лёгкое наказание». Эти правила снижают издержки, которые действия одного человека накладывают на других. Например, однажды заключённые напали на человека, который не мылся целый месяц. Другой заключённый объясняет, какие трудности возникают, когда заключённые не знают правил: «Я знал, что в тюрьме тяжело, но я никогда не думал, что мне придётся знать правила о том, кто первым моется в душе, кто с кем сидит и кто здесь главный. Я думаю, именно поэтому случаются драки: тупые парни не знают правил и всё портят». Эти правила помогают разрешать споры и конфликты, связанные с распространёнными проблемами.
Cred: Douglas Nyswonger aka Warren Borbeck, WhiteCar, MexicoUK, PENI forum, Larry Campbell & SADOC, @serpovqe.
Когда большинство людей думают о тюремных бандах, они представляют себе хаотичные группы жестоких расистов-головорезов. Мало кто думает о бандах как о сложных организациях (часто с тщательно продуманными письменными уставами), которые регулируют тюремный чёрный рынок, разрешают конфликты и стратегически балансируют между конкурирующими требованиями заключённых, членов банд и сотрудников исправительных учреждений. Банды формируются для поддержания порядка среди преступников, создавая альтернативные институты управления, способствующие незаконной деятельности. Последствия этих открытий выходят за рамки кажущегося иррациональным и зачастую трагичным общества заключённых. Они также показывают, как может возникнуть социальный и политический порядок в условиях, когда традиционные институты управления отсутствуют.
Тюремные банды стали ключевыми в социальной системе заключённых. «главари» управляют бандами и выдвигают требования к заключённым, которые с ними сотрудничают. Их решения влияют на повседневную жизнь заключённых неожиданным и важным образом. Например, понимание политики тюремных банд помогает объяснить широко распространённую сегодня расовую сегрегацию в тюрьмах. Несмотря на политику Департамента исправительных учреждений и реабилитации Калифорнии, направленную на полную расовую интеграцию, расовая принадлежность влияет почти на все аспекты социальной системы заключённых.
Белый заключённый, у которого брали интервью в тюрьме округа Лос-Анджелес, объясняет: «Я никогда не хотел участвовать в расовых проблемах. Когда я попал в тюрьму, я не ненавидел чернокожих. Я не ненавидел мексиканцев. Я не ненавидел индейцев. Я никого так не ненавидел. Но когда ты попадаешь в эти тюрьмы, к тому времени, как ты отсидишь десять лет, как я, если ты хотя бы наполовину в здравом уме, это чудо». Белый заключённый, сидящий за столом в одном из общежитий Сан-Квентина, объясняет расовую политику в отношении того, где можно сидеть: «Есть определённые расы, с которыми можно играть [в карты] прямо здесь [за этим столом]... Не спрашивайте меня почему. Но мы не можем играть с чернокожими. Меня бы избили. Из-за этого началась бы драка. Так уж устроено. Здесь больше расизма, чем в цивилизованном мире. И если вы не придёте с предубеждением, то можете уйти с предубеждением». Заключённым стригут волосы только представители их расы и только машинками, которыми не пользовались представители других рас. Белый заключённый в государственной тюрьме Пеликан-Бэй описывает обязательный характер сегрегации, объясняя: «Если я заговорю с чернокожим, у меня будут проблемы с моей собственной расой… Я вырос совершенно бесцветным, так что это большая перестройка, знаете ли, но так оно и есть.
Заключённый обязан защищать представителей своей расы, когда вспыхивает межрасовое насилие. Темнокожий заключённый описывает, что от него требуется: «Если это расовая ситуация, вы должны реагировать в соответствии со своей расовой принадлежностью. Если я стою рядом с этим человеком, и на него внезапно нападает другая расовая группа. Даже если я его не знаю, он чернокожий. Я обязан помочь этому человеку». Белый заключённый в тюрьме Фолсом вторит этому правилу: «Если это касается белых, то вы участвуете в этом. Если это касается белых и представителей другой расы или чего-то ещё, то вы должны быть частью этого. Если это что-то другое, я просто отворачиваюсь. Я даже не хочу это видеть». Если это «что-то белое», спор между белым заключённым и заключённым другой расы, то он обязан помочь белому заключённому. Заместитель начальника тюрьмы «Пеликан Бэй» дал показания о том, что заключённые группируются по расовому признаку во время вспышек насилия, потому что «иначе их, так сказать, наказала бы их собственная раса». Самоконтроль по расовому признаку широко распространён.
Заключённые быстро узнают о сегрегации, когда попадают в тюрьму, и им рассказывают об этом как сотрудники исправительного учреждения, так и члены банд. Сотрудник тюрьмы Сан-Квентин объясняет, что неопытных заключённых легко распознать. «Всегда можно заметить парня, который не привык к тюрьме, — новичка. Потому что он будет выходить. Он будет бродить. Он не будет ходить со своей группой. Он просто смотрит. И обычно происходит следующее: один из гангстеров подходит, хватает его, приводит к себе и объясняет правила. Говорит ему: «Это то, что ты должен делать, это то, где ты должен быть. Ты можешь общаться только со своими. Мы не хотим, чтобы ты разговаривал с людьми других рас. И это происходит очень быстро, очень быстро». Офицеры также рассказывают новым заключённым о сегрегации. Заключённый, отбывший пятилетний срок за нападение с применением смертоносного оружия, объясняет: «Я белый парень, поэтому в тюрьме я могу общаться только с белыми парнями. Надзиратели сказали мне, что я буду общаться только с белыми парнями. Я знал это ещё до того, как попал в тюрьму, но они мне тоже сказали. Один парень, белый парень, сразу подошёл ко мне и сказал, чтобы я держался скинхедов, и со мной всё будет в порядке. Я сделал татуировку, что-то про власть белых».Участник банды Public Enemy #1 (PEN1) объясняет: «Когда я пришёл, другие ребята взяли меня под своё крыло. Они показали мне, куда идти и что делать… Большинство новичков не имеют ни малейшего представления, поэтому вы разговариваете со своими корешами [людьми из вашего округа], вы решаете, что делать. Это несложно».
Чтобы система общественной ответственности работала эффективно, заключённым нужно, чтобы вновь прибывшие интегрировались в существующие группы. Каждая раса ожидает, что другие группы будут обучать новых заключённых работе системы. Когда заключённые объединяются в группы, лидеры могут оказывать влияние на членов группы, чтобы ограничить деструктивное поведение. Когда это происходит, система работает хорошо, поэтому каждая группа хочет, чтобы другие информировали новых заключённых о том, как работает система. Белый заключённый, отсидевший десять лет за ограбление, жалуется: «Чёрные парни медленно обучали своих новичков». Когда они [белые заключённые] приходят, мы разговариваем с ними и наводим порядок. Мои ребята были начеку; нельзя было расслабляться и спускать это на тормозах. Мексиканцы знают, что к чему, и они были начеку, но с чернокожими парнями — совсем другая история. Мне пришлось несколько раз напомнить им, знаете ли: «У вас во дворе появился новичок» и тому подобное.
Насилие — важный механизм распределения ресурсов. Банды сражаются за такие простые вещи, как место, где можно посидеть во дворе тюрьмы, или за то, кто будет смотреть телевизор в определённое время. Бывший член банды объясняет, насколько ожесточёнными бывают эти сражения: «Если открывается новый двор, вы будете драться за площадку для гандбола, за столы… Если вы не северянин [Norteño] и окажетесь в этих районах, вас зарежут». Здесь совсем другой образ жизни. И иногда всё может усложниться». Другой заключённый объясняет, что у администрации мало власти над тем, что происходит во дворе: «Кто-то хочет контролировать эту баскетбольную площадку или ту баскетбольную площадку. Или эту скамью для жима лёжа или ту скамью для жима лёжа. Администрация не имеет к этому никакого отношения. Это между заключёнными, осуждёнными. Иногда можно договориться, уладить всё без насилия. Иногда приходится прибегать к насилию». Социолог Брайан Колвелл рассказывает о том, как белый заключённый описывает ссору, произошедшую из-за контроля над общим ресурсом. Белые заключённые были в союзе с латиноамериканцами с юга, и заключённый объясняет, что он подошёл к нескольким чернокожим заключённым, которые играли в шашки на скамейке для тренировок южан:Я подошёл и сказал [тихим голосом]: «Извините, не могли бы вы оказать мне услугу. Это скамьи «южан» [латиноамериканцев из Южной Калифорнии]. Я знаю, что их сейчас здесь нет, но когда их нет, они становятся нашей [белой] ответственностью, и никто другой не должен ездить на них, когда их нет». Вы можете закончить свою игру, но когда вы закончите, я буду признателен, если вы перейдёте за другие столы, которые предназначены для игр. Они для этого и нужны. Они даже не посмотрели на меня, не проявили ко мне уважения, когда я с ними разговаривал. Один из них просто сказал: «Мы не сдвинемся с места и будем делать и то, и другое, белый мальчик». Ну, я поднял штангу; тогда я был слабее, поэтому сделал это недостаточно быстро, и он успел блокировать её рукой, когда я опускал её на него. Затем началось безумие. Вся сцена взорвалась. Бунт длился 30 минут, что для здешних бунтов очень долго.
Для банд важно контролировать эти общие зоны и ресурсы во дворе, потому что это место, где происходит много незаконных сделок. Офицер описывает время, которое заключённые проводят во дворе в Сан-Квентине: «Они там передают наркотики, они там передают информацию, есть приказы о том, кого нужно ударить, у кого должно быть оружие, у кого должны быть наркотики. И, знаете, это их время заниматься своими делами».
Одна из важнейших задач банд — разрешать конфликты между заключёнными, наиболее распространёнными причинами которых являются неуважение, споры из-за сделок с наркотиками и долгов по наркотикам, а также кражи. Главари следят за проблемами и работают над их решением, когда они возникают. Главарь — это, как правило, человек, который находится в заключении (часто в этом районе) относительно долгое время, знает учреждение, распространённые проблемы и обладает навыками, необходимыми для поддержания порядка. Бывший заключённый объясняет: «Стрелок — это тот, кто управляет всем отрядом или модулем. По сути, это люди, которые много знают о тюремном заключении, потому что они уже давно в тюрьме. Они управляют отрядом и секцией». Другой бывший заключённый описывает две основные функции стрелка: «Вот в чём дело: у вас есть такие старики, как я, которые уже давно в тюрьме, и у них есть стрелки, которые выполняют свою работу, поддерживают порядок и управляют происходящим». Вот почему у нас есть «стрелки» — когда пара идиотов ссорится во дворе, вместо того, чтобы позволить им поубивать друг друга, «стрелок» выходит и улаживает конфликт. Он разговаривает с этими парнями и выясняет, что произошло, кто что сделал, и всё очень просто.
Каждая банда несёт ответственность за действия своих членов, поэтому у них есть стимул следить за своими участниками, чтобы поддерживать свою коллективную репутацию. Взаимодействие с незнакомыми людьми из других банд возможно, потому что каждый заключённый знает, что репутация другой банды находится под угрозой, и каждая банда сталкивается с относительно небольшими издержками, требуя от своих участников хорошего поведения. Белый заключённый в тюрьме Фолсом объясняет, что если заключённый из вашего округа ведёт себя плохо, это плохо отражается на вас, поэтому вы — очевидный человек, который должен решить проблему. Он объясняет: «Например, если вы поймаете кого-то, кто был информатором в вашем округе, знаете ли, или растлителя малолетних или кого-то в этом роде, кого-то в вашей машине (это ваш округ)...Вы должны с этим разобраться. Кто-то должен с этим разобраться, иначе вся машина будет под угрозой. Вы знаете, что вся ваша машина будет под угрозой, знаете ли, из-за статуса (неудачника). Чтобы защитить свою репутацию, группы наказывают членов, которые нарушают правила социальной системы заключённых.
Если кто-то начинает создавать проблемы, стрелок может наказать его или заставить извиниться. Белый заключённый, отсидевший восемь лет за ограбление и нападение, объясняет, как банда следила за тем, чтобы белые заключённые не нарушали правила: «Я знал одного парня, который много болтал, создавал проблемы, обзывал людей и всё такое. Он называл этих мексиканцев кучкой жирных мокрушников. Он — шальная пуля, он создаст проблемы, понимаете, о чём я? Мы изо всех сил стараемся, чтобы это расовое дерьмо не выходило за рамки, а этот придурок создаёт проблемы, никто этого не хочет, поэтому нам пришлось его проучить. Мы поставили его на место, это было приказано сверху, этому придурку нужен урок». Чернокожий заключённый рассказывает о своём первоначальном удивлении по поводу того, что банды пресекают межрасовое насилие. После того, как он проявил неуважение к белому заключённому, «следующее, что я помню, — мне сказали, что я должен извиниться перед ним. Я должен взять себя в руки и разобраться со своим дерьмом. Сначала я подумал, что вы, должно быть, шутите. Я ни за что не скажу этому парню, что извиняюсь. Потом мне сказали, что у меня нет выбора. Таковы правила, ты делаешь то, что тебе говорят. Они очень хорошо аргументировали, почему я должен подчиниться. Ладно, я всё исправил». Заключённый из Северной Латинской Америки объясняет: «В целом мы уважаем другие группы. Нельзя проявлять неуважение или делать что-то… например, проявлять неуважение к тебе, чтобы просто вывести всех из себя. Если бы я просто сказал: «Да пошёл ты» — это бы не сошло с рук». Один из заключённых объясняет, как могут развиваться события, если заключённый чувствует, что к нему относятся неуважительно со стороны заключённого другой расы. Он идёт к парню, у которого больше власти или опыта в машине (группе). Затем они собираются и решают, какую дисциплину следует установить. Может быть, они заставят парня пробежать несколько кругов, [а не] ударят его ножом. Такое случается нечасто. Чтобы парня ударили ножом, это должно быть что-то серьёзное. Обычно это просто демонстрация. Для другой стороны. Они видят это и понимают, что у нас есть единство. Мы показываем всем, что идем ко дну вместе, и этот парень был наказан.
Белый заключённый, отсидевший шестнадцать месяцев по обвинению в хранении наркотиков, объясняет: «Если кто-то меня разозлит, ну, знаете, начнёт со мной ссориться, он должен будет ответить перед своим народом. Они решат, стоит ли из-за этого драться, понимаете? Если они решат, что он просто придурок и ему нужно извиниться передо мной за то, что он придурок, он скажет мне, что сожалеет. Вот как это обычно заканчивается. Ничего слишком драматичного. Один заключённый описывает процесс разрешения межгрупповых споров. Он объясняет, что представители других рас «не будут общаться с вами без причины, если только они не пытаются предотвратить проблемы. Нет сомнений в том, кто прав, а кто виноват. Какой-то парень начинает говорить: «Чувак, я этого не делал»; это как «Заткнись». Это не значит «Он лжёт». Потому что, во-первых, это видели другие люди. Люди будут говорить: «Да, мы видели, как он так поступил с этим белым парнем, проявил неуважение».
Другой заключённый описывает, как каждая группа следит за своими членами и наказывает их: «Нам нужно держать парней в узде. Если кто-то из наших парней вспыльчив или что-то в этом роде и постоянно несёт чушь, это может привести к проблемам для всех. Мы не хотим карантина, мы не хотим бунта, поэтому мне приходится наказывать своих парней, чтобы контролировать ситуацию в целом. Если кто-то из моих парней косячит, мы либо отдаём его другим парням, либо наказываем сами». Например, у меня был парень, который накопил большой долг за наркотики, он задолжал «Лесу» [банде скинхедов], и мне пришлось отдать его им. Они отвели его в камеру и как следует избили. Нам пришлось это сделать. Если бы мы этого не сделали, все бы начали драться, а это плохо для бизнеса и для нас.”
Чтобы незаконные рынки эффективно функционировали, должна существовать площадка, на которой заключённые могут разрешать коммерческие споры. Если заключённый должен кому-то денег, кредитор может обратиться за помощью к своей банде, чтобы получить долг.
Член банды PEN1 рассказывает, как они работали вместе: «Мой лидер сказал мне поговорить с их лейтенантом и установить правила. На самом деле здесь нет никаких проблем, и никто не нападает на меня или что-то в этом роде. Было бы намного хуже, если бы я не знал, что происходит с братьями, понимаете? Нам нужно поговорить». Я помню, как однажды цветные ребята задолжали нам денег, и я подошёл к их парням и сказал: «Эй, чувак, я хочу работать с вами, но я не придурок, вам нужно заплатить». Они были совершенно спокойны, их парень сказал: «Всё в порядке, чувак, я понимаю, мы поговорим с парнями». Что-то в этом роде. Должен вам сказать, я не люблю чернокожих; я знаю, что это не круто, но они мне не нравятся. Это не значит, что я не буду с ними разговаривать. Если придёт время и они будут должны мне денег, они заплатят, если я объясню, что это касается бизнеса. Все с этим согласны». Несмотря на то, что заключённые делятся на расы, делают расистские татуировки и открыто выражают свою ненависть к другим, они работают вместе, чтобы установить порядок и получать прибыль от торговли. Когда есть возможность заработать, люди находят способы преодолеть предрассудки.
Банды не всегда заставляют своих членов поступать правильно, и споры всё равно случаются. Один белый заключённый описывает такой случай: «Я подрался с этим парнем; он был должен мне денег. Я сказал его парням, что им нужно поговорить с ним, а они такие: «Что мы можем с этим сделать?» Это значит, что я должен сам пойти и забрать деньги. Я пошёл поговорить с ним, а он плюнул в меня. Какого чёрта? Я не собирался его бить, но теперь мне приходится это делать из принципа… Если бы он был нормальным, ничего бы не случилось. Вместо этого он ведёт себя как полный придурок и плюёт в меня. Кто так делает? Нам что, по десять лет?
Как правило, банды должны санкционировать применение насилия, потому что спонтанное, незапланированное насилие создаёт проблемы для других заключённых. Заключённый, отсидевший восемь лет за непредумышленное убийство, объясняет: «Вы можете поговорить с лидерами, если хотите подраться, это нормально, но вы не можете просто наброситься на парня во дворе...Охранники заметят, что что-то не так, и начнут следить за нами...вы начинаете избивать другого парня, и теперь все вовлечены, и это беспорядок. Так что я говорю: послушай, поговори с лидерами, узнай, разрешат ли они тебе прикончить этого парня в безлюдном месте или в их камере. Не стоит поднимать шум из-за этого дерьма, верно? Не нужно вызывать полицию из-за обзывательств. Мы можем сами с этим разобраться.
Публичные акты насилия привлекают внимание персонала, что мешает заключённым заниматься контрабандой. У лидеров банд, стремящихся к прибыли, есть стимул контролировать насилие. Заключённый, отсидевший четыре года, описывает, как правила для заключённых определяют, когда и где допустимо насилие: «У вас есть официальные правила, запрещающие выходить за пределы территории и тому подобное, но есть правила во дворе и в камере. Мы знали, когда можно драться, а когда нельзя. Знаете, в тюрьме бывают бунты, но они запланированы, и мы знаем, когда нужно отступить. Поначалу ты путаешься во всех правилах, но чем дольше ты там находишься, тем легче становится. Сначала я часто дрался, потому что какой-нибудь парень смотрел на меня сверху вниз или говорил со мной по-свински; потом я выучил правила и знал, когда можно не обращать внимания на дерьмо, а когда нужно быть начеку. Чем дольше ты там находишься, тем легче становится. Нужно просто научиться понимать, когда и где можно действовать.
Банды устанавливают правила, чтобы контролировать своих людей и стимулировать рыночную активность, но заключённые дерутся, наносят ножевые ранения и убивают друг друга из-за разногласий. Насилие создаёт проблемы для участников рынка, особенно когда оно происходит на публике. После беспорядков власти переводят заключённых на изменённый режим, в том числе, возможно, на полную изоляцию. Без доступа к основной массе заключённых наркоторговцы из банд не могут вести бизнес, а заключённые не могут проводить время на свободе. Бывший заключённый сетует на негативные последствия карантина: «Ну, мы не участвуем в бунтах и тому подобном, если только это не обязательно, это слишком опасно. Мы окажемся в карантине, а это отстой, и людей будут убивать и тому подобное. Если я окажусь в карантине, то не буду работать. В тюрьме можно сколотить неплохое состояние, и те, кто отдаёт приказы, ненавидят карантин». Чернокожий заключённый объясняет, что стрелки старались избегать карантина, потому что «банды не могут продавать свои вещи, наркотики и прочее. Они не хотят карантина, это правда… Начальство злится, если объявляют карантин и мы не можем гулять во дворе, я ненавидел это…Лучше вести себя сдержанно. Никому не нужны беспорядки».
Когда банды решают, что насилие необходимо, они организуют его так, чтобы оно было менее разрушительным и заметным. Чтобы уладить мелкие споры, заключённые часто дерутся в камере. Один бывший заключённый объясняет: «Если кто-то оскорбляет меня или забирает мои вещи, то лидеры говорят нам, чтобы мы разобрались с этим в камере. Мы деремся и решаем проблемы.» Другой объясняет, что драки в камере позволяют заключённым избежать официальных выговоров: «Мы часто деремся в камере. Я могу с кем-то поругаться, кто-то может меня разозлить, и мы уходим в камеру и дерёмся там. Никто нас не видит, и нас не штрафуют». Один из членов банды утверждает, что «лидеры контролируют большинство проблем и поддерживают порядок. Это не то, что показывают по телевизору, мы почти никогда не дерёмся. Мы контролируем двор и держим парней в узде».
Латиноамериканский заключённый, отсидевший шесть лет за ограбление и нападение, объясняет двойственную природу тюремных банд: «Парни в тюрьме следуют правилам, а это значит, что ты работаешь со своими парнями и делаешь то, что они говорят. Послушайте, банды, без сомнения, создают много проблем. Но дело в том, что они также решают проблемы. Вам нужна структура, и вам нужен кто-то, кто будет организовывать бизнес, чтобы у банд были свои правила. Ты не влезаешь в долги из-за наркотиков, не начинаешь драку во дворе и всё такое. Банды — это проблема, но мы следим за делами... копы распускают банды, если возникает серьёзная проблема, так что мы держимся особняком и занимаемся своими делами». Возможность получать незаконную прибыль побуждает жестоких преступников поддерживать порядок за решёткой. Тюремным бандам выгодно обеспечивать порядок.
Банды создают механизмы для сбора и распространения информации о людях в тюрьме. Заключённым относительно легко узнать о криминальном прошлом новичка. Один из способов — просто попросить нового заключённого показать его документы, в которых указаны преступления, за которые он был осуждён. Если новый заключённый не показывает свои документы, это означает, что ему есть что скрывать. Переезд в новое учреждение не обязательно даст заключённому возможность начать всё с чистого листа, потому что переписка между заключёнными позволяет людям сообщать другим о статусе вновь прибывшего. Заключённый также может попросить кого-то на воле получить доступ к уголовному делу заключённого на юридических сайтах, таких как PACER или Westlaw, а затем отправить по почте копии или краткие изложения результатов. В Калифорнии запрещённые мобильные телефоны даже позволяют заключённым получить доступ к базе данных «Закон Меган», чтобы узнать, кто из заключённых является сексуальным преступником. На самом деле, сам факт перевода в новую тюрьму даёт некоторую информацию об заключённом, поскольку указывает на то, что в предыдущей тюрьме у него были конфликты. Один заключённый объясняет, почему он так решил, когда у него возникли подозрения, что новоприбывший (который не показал свои документы) был растлителем малолетних: «Он был переведён, а это уже тревожный сигнал, но если он был переведён без документов, то он точно нечист на руку. Поэтому я просто сказал ему: «Хорошо, это круто, увидимся позже». Я не задавал вопросов, в тот момент мы не задавали вопросов. Потом я уточнил у своих людей, и они сказали, что его нужно прикончить». Трое из нас выведут его в слепую зону». Сообщается, что сотрудники в некоторой степени помогают заключённым выявлять сексуальных преступников, и один из заключённых утверждает: «Надзиратели говорят нам, что они тоже ненавидят этих парней».
«Смотрящие» знакомят новых заключённых с правилами тюремного двора и рассылают письменные сообщения для сбора информации. «Смотрящий» часто отправляет новому заключённому записку с опросником для прибывших в тюрьму. Типичная записка может содержать семь вопросов (так называемые «семь на семь»). Он запросит имя, прозвище, дату рождения, район, из которого он родом, когда и где он был заключён под стражу, обвинения и правонарушения, а также его ранг, если таковой имеется, в тюрьме и уличных бандах. На уровне окружных тюрем эти анкеты, как правило, короче, потому что заключённые проводят там меньше времени, контингент более нестабилен, а социальные сети, в которых они состояли до заключения, предоставляют больше информации. В тюрьмах штатов банды используют более длинные анкеты и более подробно расспрашивают о прошлом нового заключённого. Например, в более длинной анкете («сорок на сорок») в Сан-Квентине спрашивалось, служили ли когда-либо члены семьи заключённого в правоохранительных органах, обучался ли он каким-либо боевым искусствам, есть ли у него родственники в тюрьме и готов ли он работать на банду. При переводе в новую тюрьму член банды мог передать записку от главаря своей старой тюрьмы главарю новой тюрьмы, чтобы укрепить свою репутацию в новом учреждении. Например, в правилах, регулирующих жизнь заключённых в Северной Америке, говорится: «Лейтенант обязан сообщить капитану об отъезде своих солдат, чтобы об этом могла узнать семья из другого полка». Другими словами, посыльный предупреждает начальника новой тюрьмы о том, что вновь прибывший — надёжный заключённый с хорошей репутацией.
Правила для заключённых обеспечивают доступ к ресурсам, необходимым в каждый конкретный день. Один из заключённых объясняет: «Существует множество правил о том, кто первым подходит к еде и кто первым включает телевизор. Если вы соблюдаете все эти правила, то в итоге получаете лёгкое наказание». Эти правила снижают издержки, которые действия одного человека накладывают на других. Например, однажды заключённые напали на человека, который не мылся целый месяц. Другой заключённый объясняет, какие трудности возникают, когда заключённые не знают правил: «Я знал, что в тюрьме тяжело, но я никогда не думал, что мне придётся знать правила о том, кто первым моется в душе, кто с кем сидит и кто здесь главный. Я думаю, именно поэтому случаются драки: тупые парни не знают правил и всё портят». Эти правила помогают разрешать споры и конфликты, связанные с распространёнными проблемами.
Последнее редактирование:
